Фанфик: "Останусь" (Винцест, NC-17, ангст-драма)

[Erynia]

Название: Останусь
Автор:  Леди Рокстон
Бета:  linavl
Бета-ридеры:  Фелиша,  LadyJedi
Гамма:  Ka_Lyrra
Рейтинг: NC-17
Жанр: Ангстовая дарк-драма
Персонажи/Пейринги: Сэм/Дин, Дин/Сэм, Сэм/ОЖП
Таймлайн: Третий сезон
Саммари: Сэм сделает все, чтобы спасти Дина.
Предупреждения: АУ, возможный ООС персонажей, хотя сама так не считаю, графический винцест, гет средней графичности, немного насилия, даб-кон и ненормативная лексика.
Размер: Мини
От автора: Сюжет банален и прост, не ищите глубокого смысла. Все, что отмечено курсивом, флэшбеки.
Дисклеймер: Мне ничего не принадлежит.




- Сэм Винчестер, тебе когда-нибудь говорили, что ты душка?
- А тебе говорили, что ты бессердечная, манипулирующая сука? - кривлю рот.
Она улыбается.
- Молодец, Сэм, так держать. Думаю, у тебя есть ко мне вопросы?
- Есть. И один из них – почему мы здесь? - оглядываюсь вокруг. Гринвуд, штат Мисисиппи. Ненавижу это место.
- У вас свои традиции, у нас – свои, - пожимает плечами. - Ты же знаешь. По правилам, все сделки заключаются на перекрестке.
- Можешь не продолжать, - смотрю на часы. Почти полночь.
Вопросительно смотрит на меня. Ждет, пока я первым заговорю.
Тишина давит. Время идет. Начинаю злиться.
- Чего ты от меня хочешь? - голос звучит устало, как-то обреченно.
- Вопрос в том, Сэм, чего хочешь ты? - блондинка, которую я раньше знал, как Руби, довольно скалится.
- Я хочу спасти Дина, - честно отвечаю этой суке, пока уходят драгоценные секунды.
- Что ты готов ради этого сделать?
- Все. - Чувствую, что меня умело заманивают в ловушку. Плевать.
- Похвально. Тогда давай сделаем вот что, - она подходит ближе, совсем близко, трется об меня бедром и горячо шепчет на ухо. Пока она говорит, успеваю испытать целую гамму чувств – от отвращения до радости, омраченной не совсем приятным открытием, но все же радости. Значит, выход есть. И не все так плохо. Намного лучше всех тех вариантов, которые я рассматривал в течение всего последнего года.
- Почему я?
- Азазель мертв. Вы убили его. Если мне память не изменяет, именно тебя он считал своим приемником. По-моему, это вполне логично.
- А как же его грандиозный план? - Мне становится смешно – столько лет, столько усилий, а все сводится к такой примитивной, скучной развязке.
- Вот именно. Это его план, Сэм, не мой. Скажем так, меня устраивает то, что я сейчас имею, - облизывает губы, не забывая при этом пожирать меня похотливым взглядом.
- Ладно, - снова опускаю глаза на циферблат. - Допустим, я согласен. Как долго?
- Десять лет.
- И вы не трогаете Дина? - Уточняю. Срок большой. Я не хочу, чтобы эта тварь меня наебала, только потому, что я сам что-то упустил.
- Хочешь, прямо сейчас можешь порвать его контракт, - спокойно заявляет мне, изогнув бровь.
- Нет, - глупо, конечно, но я ей верю. - Значит, десять лет?
Кивает.
- Просто представь, что отбываешь срок в тюрьме. Выйдешь на свободу спустя десять лет, чистый, без единого долга за спиной. И тебе будет всего тридцать пять. Начнешь новую жизнь или вернешься к Дину и заживешь по-старому, как захочешь. И все счастливы. Ну что, по рукам?
Протягивает мне свою ладонь. Смотрю с сомнением и злюсь на самого себя. До полуночи всего пять минут, а я еще смею сомневаться? И это после того, как был готов на все, чтобы спасти Дина, абсолютно на все! Видимо, мне все же страшно, если я допускаю подобные мысли.
Не без омерзения пожимаю маленькую руку.
- Согласен. - Отвечаю уверенно, меня выдает только легкая дрожь в голосе.
Эта стерва снова прижимается ко мне, мажет влажными губами по шее.
- Умница, Сэм, ты сделал правильный выбор.
И это сейчас единственное, в чем я не сомневаюсь.
- Что дальше? - Спрашиваю устало, деланно-лениво.
- А дальше… ты и сам знаешь, - подмигивает мне. - Сделку надо скрепить нашим союзом.
- Прямо здесь? - Пытаюсь за презрительным смешком скрыть надвигающуюся истерику.
- Нет, - она слюнявит мое ухо, прикусывает мочку и жарко дышит в висок. - Для этого у меня есть номер люкс в отеле, детка.
Вздрагиваю от этой «детки».
Лилит берет меня за руку и тянет в сторону. Едва сдерживаюсь, чтобы не сблевать от одного только ее прикосновения. А ведь это только начало. Желчь поднимается вверх по горлу. Зажимаю рот рукой и твержу про себя – ничего. Это все – ничего. Ради Дина. Ради нас.

**

- Ты уверен? - тихо спрашиваю, целуя его плоский живот и спускаясь все ниже.
Дин любит жесткий секс и вообще терпеть не может нежности. Но сегодня случай совсем уж особенный.
- Уверен. Хочу чувствовать тебя всего. Хочу ощутить боль. Мне нужно, - Дин закусывает губу, когда я сразу целиком вбираю в рот его член. Сосу, сначала медленно, потом быстрее. Всего несколько движений, и Дин почти готов. Он пытается отстраниться, но я удерживаю его за бедра, больно впиваясь ногтями в загорелую кожу. Мне тоже надо чувствовать, Дин.
Кончая, Дин хрипло стонет. Горькая сперма заполняет мое горло. Слизывая липкие капли с губ, тянусь к его рту.
Он напряжен. Чувствую это по каменным мышцам под моими ладонями и по тому, как он зажимается, когда я пытаюсь в него войти. Вообще-то, Дин давно привык к моему размеру, но мы еще никогда не делали этого так…неосторожно.
Целую его жадно, страстно, проникая глубоко и задевая языком стенки горла. Чуть оттягивая нижнюю губу, шепчу прямо в рот.
- Дин, впусти.
Он слушается. Плавно проскальзываю внутрь, преодолевая сопротивление стянутых мышц. Дин кусает губы и тихо, протяжно стонет. От боли. Вхожу до конца и замираю в ожидании.
- Давай, Сэмми, сделай это. Двигайся, - голос севший, на ресницах блестят слезы.
Знаю, что если сейчас остановлюсь, он мне этого никогда не простит.
Начинаю толкаться, сначала осторожно, бережно, боясь навредить ему, потом жестче, глубже и сильнее. Раздолбанная кровать ходит ходуном, тихонько поскрипывая. Этот мерзкий звук, сливаясь с громкими, неприличными стонами Дина, в которых наслаждение граничит с болью, кажется мне прекрасной музыкой.
Продолжая размеренные толчки внутрь, тянусь к его губам, которые и без того уже припухли от поцелуев, и накрываю его рот своим. Проникаю внутрь и начинаю трахать языком горячий рот. Одновременно обхватываю рукой его член и дрочу, жестко, резко дергая вверх-вниз.
Отрываюсь на мгновение от его губ и заглядываю в зеленые, испуганные глаза.
Дин недовольно хнычет. Это настолько на него непохоже, что мне становится жарко от одной только мысли, что это я заставил Дина издать этот несвойственный ему звук.
- Не останавливайся, - просит он, - пожалуйста, Сэм, еще.
Чувствуя приближающуюся разрядку, я начинаю ускоряться. Дин кончает первым, выплескиваясь себе на живот, я следую за ним, изливаясь глубоко внутри, ставя на нем и в нем свою печать. Плевать, что будет завтра или через два часа. Дин мой. Всегда был только моим. И ничто и никто этого не изменит. Да, относительно Дина, я – абсолютный собственник.
Осторожно выхожу и сразу же начинаю целовать его, словно хочу успокоить, подготовить. Глупости, к такому нельзя подготовить.


Позднее, мы лежим на смятых простынях, обнаженные и уставшие. Голова Дина покоится у меня на груди. Я пытаюсь выглядеть спокойным, но сердце бьется где-то внизу, а в голове полный хаос.
- Сэм, мне страшно, - тихий, совсем не похожий на Дина голос.
Потрясенно молчу.
- Если скажешь кому, что я ныл, как девчонка, вернусь с того света специально, чтобы надрать твою вредную задницу, - знаю, что не шутит.
Пытаюсь улыбнуться, но губы словно сшиты вместе.
- Конечно, Дин, обязательно, - зарываясь лицом в короткие, жесткие волосы, вдыхаю его запах.
- Сэм, мне правда страшно, - бормочет Дин.
Кусаю губу, больно, в кровь, чтобы не закричать от бессилия.
- Знаешь, с другой стороны, может, это неплохо? - Вдруг философским тоном заявляет он. - Может, в аду найду эту лживую сучку Бэлу и выебу ее хорошенько, чтобы знала, как таскать мои вещи.
- Замолчи, Дин, - беззлобно шепчу, затыкая его поцелуем.
Когда останавливаюсь, Дин резко садится и смотрит на меня в упор. В этом взгляде осуждение и немного радости.
- Ты мудак, Сэмми. Мы пять минут назад попрощались, а ты опять за свое.
Снова целую, молча, игнорируя его высказывание. Просто не могу не целовать, потому что хочу запомнить этот вкус, этот запах.
Дин бормочет мне что-то в рот, обнимает, перебирая пальцами мои волосы. Я выстанываю его имя во время поцелуя и думаю, что будь я трусом, сбежал бы сейчас куда-нибудь подальше или позорно застрелился. Я не могу и не хочу этого видеть, но должен. Потому что обещал себе оставаться с ним до конца.
Дин засыпает, прижавшись ко мне всем телом так крепко, как только может. Смахиваю с глаз злые слезы и смотрю стеклянным взглядом на висящие на стене часы. До полуночи остается ровно час.


- Смотрите-ка, кто тут у нас? - Вздрагиваю и просыпаюсь. Протираю глаза. Передо мной стоит эта лживая тварь Руби и нагло ухмыляется. Хватаюсь за простыню. Чистый рефлекс. Мне плевать, что она видит меня голым – как-то смешно это – стесняться демонов. У этих тварей, кажется, зрение, как рентгеновское, так что без разницы. Да и про нас с Дином она знает. С самого первого дня.
- Руби, какого хрена ты тут делаешь? - бросаю взгляд на часы. Четверть двенадцатого. Твою мать!
Сажусь в постели, начинаю одеваться. Дин крепко спит. Словно его организм сам решил отключиться, чтобы не чувствовать приближение смерти.
- Так какого хуя? - повторяю вопрос, застегивая джинсы.
- Здравствуй, Сэээм, - ненавижу, когда тянет гласные.
Поднимаюсь с кровати. Слышу, как бормочет во сне Дин. Сердце сжимается в груди, дышать тяжело. Еще немного, и у меня будет нервный срыв.
- Ну чего тебе? Пришла меня утешить? Спасибо, без тебя обойдусь! - все-таки срываюсь на крик.
- Хочешь спасти Дина?
Нет, блядь, не хочу.
- Если есть что сказать – говори. А потом сваливай. Я не хочу тебя видеть.
- Ошибаешься, дорогуша, - какая-то странная она сегодня. - Если дело выгорит, будешь видеть меня каждый день. Для этого тебе достаточно ответить на мой вопрос. Ты хочешь спасти Дина?
Издевается что ли?
- Да, хочу.
- Ты уверен?
- Да, - отвечаю незамедлительно. Необдуманно. Услышь меня сейчас Дин, получил бы сполна за неосторожность. “Чему мы тебя с папой учили, Сэмми? Демоны злые, они лгут”.
Руби хитро улыбается, чуть щурит глаза.
- Не спеши, ковбой. Сначала хорошенько подумай.
А что тут думать? Если есть способ вытащить Дина, каким бы жестоким он не был…
- Я же сказал, Руби, да. Я хочу его спасти, вытащить, уберечь, довольна?! - Ору на всю комнату.
- Вполне, - глаза демона меняют цвет. Они… белые…
С ужасом отшатываюсь назад, вжимаясь в стену. Лилит моргает раз, два, и возвращает глазам зеленый цвет. Подходит ко мне и прижимается, словно проститутка в дешевом баре, пытающаяся подзаработать.
Отворачиваю голову в сторону, чтобы она не смогла меня поцеловать.
- Знаешь, что было самое сложное? - Выдыхает мне в шею. - Носить все это время дурацкие черные линзы. Я, конечно, крута, но свои белые глаза на черные поменять не могу. Думаешь, это справедливо?
Чувствую, что сейчас начну хохотать или того хуже забьюсь в истерике. Дин вот-вот умрет, а эта блядь жалуется, что ей не нравится носить линзы!
Пытаюсь найти в этой ситуации хоть что-то хорошее, хотя хуже не бывает, наверное. Дину остается полчаса, а я узнаю, что все это время общался и работал с его палачом.
- Ты мне хоть скажи, Руби вообще существовала? - Не моргая, смотрю ей в глаза. В моем взгляде горит ненависть с примесью отчаяния.
- Когда-то была, но вы ее не застали, - деланно-расстроенно заявляет Лилит и сразу широко улыбается. Сломать бы ей челюсть.
- Чего же ты ждешь? Давай же, убей меня! - Нервы ни к черту.
- Убить, - в ее взгляде искреннее недоумение. - Зачем?
- Чего тебе от меня надо? - Обреченно спрашиваю, не надеясь получить ответ.
- Прогуляемся? - предлагает Лилит, и комната начинает вертеться, а потом и вовсе исчезает.

**

Из сна меня вырывает тревожное предчувствие. Просыпаюсь, сажусь в постели и сразу смотрю вправо. Пусто. Бросаю тревожный взгляд на часы – половина первого ночи. Стряхиваю с себя остатки сна, смотрю снова – что за черт? Пытаюсь понять, почему я все еще здесь – в номере мотеля. Успокаиваю себя – наверное, часы сломались. Наручные тоже. Сейчас где-то около полуночи, осталось совсем немного, пока добрые песики не поскребутся в дверь. Где, черт возьми, Сэм?
Встаю, одеваюсь – зачем в аду одежда, без понятия. Проверяю ванную, выхожу на улицу. Импала стоит на стоянке. Сэма нигде нет.
Возвращаюсь в номер. Да что за ерунда?
В голове поселяется нехорошая мысль. Сэм уехал, бросил меня, потому что ему стало страшно и он не хотел… Одергиваю себя за то, что посмел такое подумать. Сэм может быть кем угодно – ботаником, занудой, занозой в заднице, но он не трус. Наверное, брат сейчас заливается виски в ближайшем баре, чтобы вернуться сюда и быть со мной, когда…
Обрываю и эту мысль. Не хочу думать о смерти. Сажусь на кровать и беру с полки мобильник. Надо бы поторопить его, а то ведь мои похороны пропустит.
Дисплей загорается – двадцать семь пропущенных звонков и все от Бобби Сингера. Бедный старик, наверное, хотел попрощаться. В груди сдавливает, пока перезваниваю ему.
- Сэм? - Сонный голос вмиг становится бодрым. - Сынок, ты как? Держишься?
- Привет, Бобби, это Дин. А с чего ты взял, что ответит Сэм?
Какие-то странные звуки, грохот, потом сдавленное.
- Мальчик мой, ты жив?
- Рано еще меня хоронить, Бобби, - пытаюсь пошутить, но старику, похоже, становится только хуже.
- Дин, как тебе это удалось? - Голос полный облегчения и любопытства.
- Удалось что? - Не понимаю.
- Избежать расплаты.
- Не особо радуйся, Бобби, - вмиг становлюсь хмурым. - Мне двадцать минут осталось, а тут еще и Сэм пропал.
- Сэм пропал? - Сингер почти кричит.
- Ну да, просыпаюсь, а его рядом… его постель пустует, - быстро исправляюсь. Старику незачем знать о нас.
Бобби молчит какое-то время, а я начинаю нервничать. Время идет. Сэма все нет.
- Сынок, знаешь какой сегодня день?
- Двадцать четвертое мая.
- Сегодня двадцать седьмое…
Остальное уже не слышу. Три дня. Я продрых три дня и свою собственную смерть. И Сэм пропал… Складывая воедино все эти факты, и…
- Бобби, пораспрашивай народ, может, что-нибудь нароешь? - прошу Сингера.
- Конечно. Будь поосторожнее, Дин.


Бобби перезванивает спустя полчаса. Трубка в его руке, видимо, дрожит, судя по тому, как появляется и снова пропадает его голос.
- Сэма никто не видел, - теперь уже дрожит моя рука. - Но Руфус звонил, говорит, с одним охотником произошел странный случай.
- Где?
- Гринвуд, Мисисиппи.
Твою мать!
- Что там случилось?
- Некто Рэнди Хейман поймал демона. Сидит, значит, эта тварь под Ключом Соломона. Рэнди начинает читать заклинание, а она вдруг жалобным голосом просит отпустить. Ну парень не удивился, спросил ее – зачем. Знаешь, что она ему ответила?
Догадываюсь, ничего хорошего.
- Эта стерва сказала, что войны больше не будет. Лилит отдала приказ всем залечь на дно.
Ну, Хэйман спросил ее, с чего бы вдруг такая перемена. И демон ответила, что ее госпожа получила то, что хотела.
Дальше я не слушаю, трубка летит в стену и рассыпается на мелкие кусочки.
Упрямый щенок! Сэм, зачем? Мать твою, зачем?!


Она появляется на пороге моей комнаты четыре дня спустя. Маленькая девочка лет десяти, в белом платьице и с красной ленточкой в темных волосах. На ее лице играет детская улыбка, на щеках трогательные ямочки – совсем, как у Сэма – не ребенок, а просто ангел. Вот только глаза выдают – злой, цепкий взгляд, в котором время от времени мелькают черные тени.
- Чего тебе? - Рычу на нее, не пропуская внутрь.
- Фу, Дин, - кривит рот прекрасное создание, зажимая нос.
Ну да, видок у меня тот еще – под глазами темные круги, изо рта пахнет виски, на лице щетина недельной давности, и душ я в последний раз принимал пару дней назад.
- Пошла вон! - Ее глаза тут же чернеют, одержимая демоном малютка пихает меня и проходит внутрь.
Наблюдаю за тем, как она по-хозяйски устраивается на моей кровати, и спрашиваю, уже спокойнее.
- Это ведь она тебя послала? Передавай сообщение и сваливай, - достаю из холодильника пиво, открываю бутылку об край стола и жадно присасываюсь к горлышку.
Девочка улыбается и бросает мне черный конверт. Догадываюсь, что это. От одной только этой мысли мне снова становится плохо, и взгляд устремляется в сторону открытой ванной и толчка.
- Почему твой выбор пал на ребенка? - пытаюсь отвлечься.
Она улыбается. Ее губы влажные и блестят. Какая пошлость.
- Побоялась твоей репутации, Дин. Ты ведь та еще личность. Я тут подумала, подсчитала, и поняла, что педофилом ты вроде никогда не был.
Начинаю дико хохотать. Неужели, она и вправду думает, что я мог бы…
- Не льсти себе, тварь, - пытаюсь вместить в свой взгляд все, что чувствую – боль, злость, отчаяние, тоску. - Убирайся, пока цела.
- Эх, Дин, - качает головой, осуждающе. - А ведь он просил…
Блядь, не могу, не могу этого видеть. Лучше сто раз умереть, лучше жариться на адской сковородке целую вечность, но только не это. Прости, Сэмми, не могу.
Кидаю конверт на стол и смотрю на демона. Она молча ждет, пока я начну действовать.
- Знаешь, ты жестоко во мне ошиблась, - стараюсь, чтобы голос звучал, как можно увереннее. - Суки! Вы недооценили Дина Винчестера – это ваша главная ошибка.
На секунду я вижу страх в ее глазах. Она встает и начинает пятиться к двери.
- Ты ведь не собираешься трахнуть ребенка, Дин? Ты ведь не монстр?
Ошибаешься, сука, как же ты ошибаешься. Сейчас я – монстр.
Подхожу к ней, она мне достает до пояса. Начинаю читать заклинание.
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus…
Демон кричит. Из ее рта вырывается черный дым и устремляется в потолок. Спокойно поднимаю девочку с пола, хлопаю по щекам. Малышка открывает глаза, в них стоят слезы.
- Все хорошо, милая, - прижимаю к себе ребенка. - Давай позвоним твоим маме и папе?
Час спустя, когда родители уезжают вместе с Элли, я беру в руки конверт и долго разглядываю его. Потом рву на клочки и кидаю в мусор. Смотрю на черное пятно на потолке и меня прорывает. Начинаю истерически смеяться, до колик в животе. К двадцати семи годам я таки выучил наизусть это гребаное заклинание. Видела бы меня сейчас та похотливая сучка-барменша из Син Сити. Видел бы Сэм…


**

Я лежу на кровати, обнаженный, и смотрю на свои наручные часы. Корпус выцвел, ремешок истрепался, но они все еще исправно работают. Спустя десять лет. До полуночи остается еще двадцать минут, а мне уже не терпится сорваться в мир живых, к людям. К Дину.
Лилит не упускает возможности прижаться ко мне в самый последний раз. Она склоняется надо мной, светлые волосы неприятно щекочут кожу. Королева преисподней гладит меня по волосам, а потом начинает шептать что-то на ухо, но это лишнее. Я знаю, чего она хочет. Трахаю ее быстро и жестко, вбиваясь со всей силы. Отсчитываю в уме оставшееся мне время. Толчок, еще один, потом еще. Кончаю первым, потом и она, сдирая ногтями кожу на моей спине. Рычу, не столько от боли, сколько от отвращения. Выхожу из нее и ложусь рядом. Закрываю глаза. Еще пять минут.
- Можешь идти, Сэм. Ты свободен.
Я так долго мечтал услышать эти слова. С той самой минуты, как попал сюда. Но сейчас я почему-то не чувствую радости или облегчения. Я напуган, мне хочется кричать, но я плачу. Это так унизительно. Лилит слизывает слезы с моего лица и целует.
- Пора, Сэм.
Я стою, одетый в неизменные рубашку и джинсы. На перекрестке, в гребаном, мать его, Гринвуде, штат Мисисиппи. Мне холодно и одиноко. Думаю, что если Дин не появится в ближайшие пять-десять минут, я либо покончу с собой, либо отправлюсь обратно. В семью.


Говорят, человеческая жизнь пролетает незаметно. Возможно, когда она проходит в кругу близких друзей и семьи, ты не замечаешь, как стремительно бежит время.
Первая секунда первой минуты первого часа первого дня первой недели первого месяца первого года моего заключения в аду длится вечность.
Ничего, я смогу. Выдержу. Винчестер я или кто?


Смотрю на дверь. Знаю, что он не придет, но все же надеюсь.
Меня отвлекает Лилит, которая одним резким движением надрезает специальным ножом мою ладонь. Кровь тонкой струйкой стекает по руке и пачкает мою любимую рубашку и джинсы. Слишком глубокий порез. Много крови. Меня тошнит… от вида крови. Как глупо.
- Он не придет, Сэм, - Лилит смотрит на меня чуть ли не с сочувствием. Хочется сблевать. Или умереть.
- Знаю, - цежу сквозь зубы и под внимательным взглядом окружающих нас демонов делаю надрез внутри ее руки. Она прикладывает свою ладонь к моей. Все. Со всех сторон раздаются восхищенные возгласы.


Задумчиво верчу на пальце кольцо. Мне страшно. Тогда это казалось единственно-верным выходом. Сейчас я мечтаю о смерти.
Мне жарко. Или холодно. А может и то, и другое. Стаскиваю с себя рубашку и джинсы. Немного подумав, снимаю все. Какая теперь на хрен разница? Ложусь на кровать, переворачиваюсь на живот и закрываю глаза. Мягкий шелк приятно холодит горячую кожу. Крики грешников не дают забыться.
В голове роятся тревожные мысли. Эгоистичные. Может, надо было оставить все, как есть? Дать Дину умереть? Тогда бы, возможно, я меньше страдал. За эту мысль жестоко себя наказываю, больно кусая нижнюю губу. Вкус собственной крови во рту проясняет рассудок. Я все сделал правильно.


Слышу за спиной шаги. Поворачиваю голову и вижу посреди комнаты довольно улыбающуюся Лилит – теперь мою законную супругу на ближайшие десять лет.
На ней белое платье, в котором мы венчались, местами покрытое пятнами нашей крови. Она молча выскальзывает из него, скидывает туфли и идет ко мне. Обнаженная. Красивая. Ненавистная.
Она рядом со мной. Чувствую, как прогнулась под ее весом кровать.
- Сэмми, - мурлычет, касаясь губами моей спины.
Переворачиваюсь и резко сажусь. Чувствую себя, как девственница, которую вот-вот должны принести в жертву. Поправка, как девственница, которую сейчас трахнут.
- Не бойся, - шепчет она, касаясь пальцами моего лица. Шарахаюсь в сторону, как от прокаженной, перекатываюсь через кровать и, наплевав на полное отсутствие одежды, бегу к двери и начинаю дергать ручку. Словно может произойти чудо, и я смогу сбежать.
Моя новоиспеченная женушка подходит сзади, пока я выдираю эту чертову ручку, и без малейших усилий зашвыривает меня обратно на кровать. Пока я пытаюсь понять, что, черт возьми, произошло, Лилит взбирается на меня, вдавливает в простыни и ласково щебечет.
- Сэмми…
Я – Сэм, тупая сука. Только один человек может называть меня так.
Тяжело дышать, даже двинуться не могу.
- Сделка заключалась в том, чтобы стать твоим мужем. Остального не получишь, поняла?!
- Бережешь себя для Дина? - Улыбается. - Не волнуйся так, сладкий, все будет хорошо.
И почему от этого ее “хорошо” становится только хуже? Хочется забиться в угол и кричать “не трогай меня”.
- Лучше скажи Дину “спасибо” за то, что он убил Азазеля, - она седлает мои бедра, одной рукой давит на грудь, чтобы я не мог встать. - Желтоглазый бы с огромным удовольствием занял мое место.
Меня чуть не выворачивает от осознания, что я мог стать сучкой Азазеля. Но демон мертв, слава Богу или, скорее, Дину. Спасибо хоть на этом.
- Ты сломаешься, Сэм. В следующий раз сам все сделаешь, - безжалостно лишает меня надежды и насаживается на мой уже твердый член.


Она права. Все мы рано или поздно сдаемся. Ломаемся.
Когда Лилит приходит ко мне на следующую ночь, я проявляю характер. Я упрям, строптив. Отталкиваю ее от себя и посылаю на хуй. Так просто она меня не получит.
Лилит недовольно кривится и назначает наказание.
Меня хватает на три дня. Единственное смягчающее обстоятельство – три дня в аду – это много дольше, чем те же три дня на земле. Пока я стою на коленях, сплевывая кровь и растирая затекшие запястья, в моей голове происходит революция.
Рано или поздно все мы сдаемся. Рано или поздно.
Когда я возвращаюсь в нашу супружескую спальню, Лилит уже там. Она лежит, обнаженная, и ждет меня. С меня снимают цепь. Медленно иду к ней, взбираюсь на кровать и сразу же вжимаю ее в простыни. Прикусываю кожу на ее шее и тихонько рычу, давая выход злости и отчаянию. Она стонет и закрывает глаза. Вхожу резко, грубо. Прости, Дин. Десять лет. Мне уже все равно.


Проходят первые две недели. Самое сложное – смириться со своим положением. Удается далеко не с первой попытки. А между попытками происходит много чего, за что мне стыдно. И хотя я всего лишь человек – это слабое утешение.


Постепенно привыкаю к своему новому положению. Кажется, время стало двигаться чуть быстрее, но это “чуть” – луч света в темной пропасти под названием “отчаяние”.
День и ночь здесь едины. Хрен разберешь. Поначалу ориентируюсь по тому, что ближе к ночи мне привычно хочется спать, но к концу первого месяца отвыкаю от прежнего режима и подстраиваюсь под новый.


Большую часть времени ничего не делаю. Безделье сводит меня с ума, поэтому я много времени провожу со своей женой. Как бывшему охотнику, мне противно все, что входит в ее обязанности. Наотрез отказываюсь пытать, мучить или насиловать несчастные души. Даже чтобы скоротать мрачные дни своей бесконечной каторги.
В голове постоянно вертится. Дин мог быть здесь Вместо меня. Нет, хуже. Вместо тех душ, которые сейчас висят на дыбе и залитыми кровью глазами смотрят себе под ноги, туда, где лежат безобразной кучей их внутренности. Но Дин там, наверху, живой и здоровый. Возможно, даже счастливый. Ради этого можно пережить эти гребаные десять лет.
Главное не сойти с ума. Вряд ли Дину понравится, если я вернусь сраным маньяком и буду мочить людей без причины.
По ночам – так теперь называется время, которое я провожу с женой, старательно, как какой-нибудь долбаный бойскаут, исполняю свой супружеский долг. Секс у нас интересный, разнообразный. В общем, хороший. Но это именно секс. Вбиваясь в горячую тесноту, я не чувствую ничего, кроме, омерзения, лютой ненависти и возбуждения. Последнее поясняется легко. Я нормальный парень, а тело у Лилит очень привлекательное. То, что она демон высшей касты, мой член совершенно не интересует.


Довольно сносное рабство омрачает лишь одно обстоятельство. Мне запрещено пользоваться презервативами. Она тоже ничем не предохраняется. Теперь я знаю, зачем был ей нужен с самого начала. Горько усмехаюсь. Дурак ты, Сэм Винчестер, если подумал, что все будет так просто.


К концу первого года Лилит заходит в нашу спальню и, широко улыбаясь, сообщает, что беременна. Я люблю, всегда любил детей. Частенько подумывал, что если никто из нас не женится, мы с Дином усыновим ребенка. Что поделаешь, я сентиментален.
Своего нерожденного малыша – сына или дочь, я пока не знаю, но начинаю ненавидеть еще до того, как он рождается.


Второе мая. Откуда я знаю? Она сама мне сказала, после того, как мы трахались на полу нашей спальни. Она держалась за ножку кровати и громко, протяжно стонала, пока я толкался в нее со всей силы, в уме проклиная.
- Завтра твой День Рождения, Сэм. Хочешь что-нибудь? - Дразнящий голос, едва уловимое прикосновение к волосам.
Слова срабатывают, словно спусковой крючок. Хочу. Безумная мысль. Навязчивая идея. Увидеть Дина. Хоть одним глазком. Пожалуйста.
Лилит улыбается, целует и отказывает. Я знал, но все равно. Становится нестерпимо больно. Внутренности скручиваются мучительным узлом, в висок ввинчивается раскаленный штырь. Дин. Эти воспоминания нельзя выжечь. Нельзя забыть. Нельзя вытрахать.
Несмотря на отказ, Лилит не оставляет меня без подарка. Тонкий кожаный ремешок с серебряным колечком стягивает щиколотку, напоминая о том, что я всего лишь раб.
Она подходит ближе, пока я борюсь с самим собой, тянется наверх и шепчет мне в ухо.
- Твоя подготовка закончена, Сэм.
Киваю, сцепив зубы. Еще девять лет.


Лилит больше не приходит ко мне. Теперь она спит в другой комнате, что дает мне возможность немного отдохнуть от безумного сексмарафона. Теперь я знаю. Секс с ней – мое наказание.
Вместо себя – своего тела, она дарит мне одну из своих рабынь. Видимо, супружеская измена в аду – это нормальное явление. У Желтоглазого был целый гарем.
Рабыню я не трогаю. Силия, так ее зовут, становится моим единственным другом.


Лежа в постели, представляю себе Дина. Дерзкая улыбка, зеленые, хищные глаза, голос с хрипотцой, жесткие волосы в моих пальцах и покрытое мелкими шрамами тело под моими ладонями. Рука сама тянется под простыню. Дрочу грубо и отчаянно. Дергаю член, не издавая и звука. По лицу бегут злые слезы. Кончаю и сразу проваливаюсь в спасительную темноту.


Рождение дочери становится для меня самым важным событием за второй год. Я навещаю Лилит в ее комнате несколько часов спустя. Со смешанным чувством наблюдаю, как новорожденная сосет грудь матери, громко чмокая губами. Улыбаюсь и плачу.
Ночью Лилит приходит ко мне, и мы снова трахаемся. После она жмется ко мне, еще влажная и открытая, проводит пальцем по ремешку и смотрит мне прямо в лицо.
- Скажи.
Сжимаю кулаки. Цежу сквозь зубы.
- Я твой.


Сегодня Еве исполняется три года. Лилит не случайно назвала нашу дочь в честь первой женщины. Не знаю, почему именно, но точно уверен, она сделала это с определенной целью.
Дочка жмется к моим ногам и просит, чтобы я поднял ее. Подхватываю девочку на руки и прижимаю к себе. Жаль, что ты ее не видишь, Дин.


Силия заходит в мою спальню, закрывает за собой дверь. Она напугана и нервничает. Вижу это по ее постоянно меняющим цвет глазам.
- Что случилось? - Спокойно спрашиваю, но сердце заходится в груди. Чувствую беду.
- Госпожа просила молчать, - нервно теребит свой ошейник. - Ваш брат… был здесь.
Становится холодно. Потом жарко. А после я будто выпадаю из реальности. В голове туман, слышу приглушенный голос Силии.
- …он приходил за вами. Госпожа очень разозлилась.
- Он жив? - Спрашиваю, хотя прекрасно знаю, что да. Демоны, может, и лгут, но условия контракта соблюдают честно. Не раз доказывали.
Она кивает.
- Уходи, - шепчу пересохшими губами и начинаю метаться по спальне. Крушу все подряд, падаю на кровать и бессильно сжимаю в пальцах подушку.
- Ему не следовало здесь появляться, - сухо произносит Лилит и гладит меня по спине. Меня трясет, хочется позорно разрыдаться, но за эти годы я разучился плакать. Поэтому я вздрагиваю, как от удара током, стискиваю кулаки и вцепляюсь зубами в подушку.
- Он вернул себе Кольт, представляешь? Открыл врата и явился сюда. Вошел в тронный зал и попытался убить меня. Но потом увидел Еву, - я не вижу ее лица, но знаю, что Лилит сейчас улыбается. Просто чувствую.
- Дин ушел. Ты не должен расстраиваться, Сэм, - говорит она напоследок и выходит из спальни.
Продолжаю раздирать подушку. Шесть лет, Дину понадобилось шесть лет, чтобы добраться до меня. Он искал, он не сдался.
- Папочка, что с тобой? - Ева удивленно смотрит на меня – своего отца, великовозрастного кретина, жрущего перья с совершенно диким взглядом.
Пытаюсь вести себя адекватно, чтобы не напугать ребенка. Глажу ее по волосам, кривлю губы в некоем подобии улыбки.
- Все хорошо, милая, иди к маме, - Ева улыбается и выбегает из комнаты.
Хочется напиться. Хочется заснуть и больше не просыпаться. Сдохнуть.
Лихорадочно осматриваюсь в поисках чего-то, что мне может хоть как-то помочь. Может поднять из глубин сознания запыленные воспоминания? Блядь, здесь ничего нет.
Зову Силию. Рабыня молча выслушивает меня и уходит. Возвращается спустя пять минут со всем необходимым и исчезает.
В первые же несколько дней своего заключения я дал слабину. Струсил. Осознав, насколько все на самом деле хреново, я попытался покончить с собой. Попытка не удалась, и разозленная Лилит, тогда еще не моя жена, целый день продержала меня на дыбе, где демон-инквизитор старательно выбивал из меня дурь при помощи тонкой двухвостой плети.
Я разглядываю нож вот уже несколько минут. Подношу лезвие к своему животу и медленно провожу им по коже. Откладываю его, берусь за иголку и начинаю осторожно зашивать порез, смакуя боль. Я почти слышу успокаивающий голос Дина: “Терпи, Сэмми. В конце концов, мужик ты или сопливая девчонка?”.
Когда заканчиваю этот вынужденный акт мазохизма, выхожу из спальни и иду к дочери.
Ева стоит в коридоре и тихо плачет. Подхожу ближе. Силия лежит на полу. У нее перерезано горло. Лилит смотрит мне в глаза и прячет за спину окровавленный кинжал.


Дин больше не охотится. Живет в Техасе, работает плотником в бригаде строителей. У него даже есть девушка. Почему не парень? Дин никогда не был геем, всю свою жизнь волочился за юбками. Просто он любит… любил меня, а я люблю его. Секс был логическим продолжением наших чувств, которые мы довольно долго друг от друга скрывали.
Дин теперь счастлив и любим. А мне остается еще два года.


Еве девять. Она похожа на мать. Такие же белокурые волосы и улыбка. А вот глаза мои – зеленые. Как и у Дина. Обнимая дочь, думаю, что она наша с Дином.


Лилит воспитывает Еву. Учит девятилетнюю девочку, как нужно правильно пытать, чтобы жертва сразу не истекла кровью. Малышка замечает меня и радостно улыбается. Ее лицо перемазано в крови какой-то несчастной.
Лилит гладит Еву по волосам и смотрит в мою сторону. Она улыбается.


За неделю до истечения срока мы снова трахаемся. Точнее, я лежу с закрытыми глазами с совершенно безучастным видом, а Лилит скачет на мне и глухо стонет. Вяло наблюдаю за процессом из-под полуприкрытых век и сонно зеваю. Кончаем почти одновременно. Она кладет голову мне на грудь и шепчет в ухо, чуть касаясь мочки липкими от спермы губами.
- Уже считаешь дни, Сэм? Мечтаешь вернуться к Дину? А ты спроси себя, хочет ли этого он?
- Заткнись, - бормочу в ее волосы. - Ты ничего о нас не знаешь.
- Правда? - Делает вид, что искреннее удивлена. - А я думала, знаю. Братья Винчестеры – две половинки одного целого. Два извращенца, которые трахаются по ночам в дешевых мотелях.
- Сука, - рычу. - Как же я тебя ненавижу!
- Зато твой член меня любит, - усмехается Лилит и вжимается в мой пах влажными бедрами. Дразнит.
Набрасываюсь на нее, подминая под себя. Осталось совсем чуть-чуть, Дин.

**

Человек, попавший в стрессовую ситуацию, приближенную к смерти, проходит пять стадий. Пять этапов, как девять кругов ада у Данте.


Отрицание

Мне требуется год, чтобы осознать. Сэм не вернется. Он ушел. Потерян. Навсегда.
Брат не войдет в дверь и не протянет мне пакет с бургерами с видом мученика. Он не будет мямлить извиняющимся тоном, что забыл взять мой любимый яблочный пирог. Сэм не умер, но он и не жив.
Триста шестьдесят пять дней я живу в этом мотеле, ничего не делая. Почти не выхожу. Импала пылится на стоянке.
Постепенно становлюсь похожим на бомжа – небритый, неопрятный, вечно пьяный. Не верьте никому, что алкоголь помогает. Спросите лучше у меня.


Гнев

Схожу с ума от чувства вины. Злюсь одновременно на себя, за то, что не уберег Сэма, и злюсь на Сэма, потому что он повел себя, как последний мудак. Херов эгоист! Как ты мог, Сэм? Оставить меня? Пойти за ней? Я же сдохну без тебя!
Ярость постепенно трансформируется в упрямую волю. Придает мне сил. Наспех привожу себя в порядок и звоню Бобби. Я Винчестер. Охотник, вашу мать. Я поклялся защищать брата. И не могу сидеть и спиваться, пока…
Начинаем с Сингером отслеживать Кольт. Впрягаюсь в прежнюю, когда-то горячо любимую работу и понимаю: становится легче.
Импала тихонько урчит, радуясь, что хозяин снова вспомнил о ней, старенький, раздолбанный магнитофон играет AC/DC. Highway to hell.
Все хорошо. Станет лучше, когда рядом окажется Сэм и будет гнусавым голосом требовать вырубить этот бессмысленный грохот.


Торг

На то, чтобы достать Кольт, у меня уходит три с лишним года.
Шесть лет. Я не видел Сэма уже шесть лет. Сегодня увижу. Обязательно.
Приезжаю в Вайоминг. Открываю адские врата.
В аду не жарко, не холодно. В аду хреново. Слышу крики и стоны. Много криков и много стонов. Вздрагиваю и прохожу в самую глубь Преисподней. Сердце радостно колотится в ожидании.

Не знаю, почему она остается жива. Может, потому что к ней жмется маленькая девочка и смотрит на меня этими глазами. Зеленые, родные. Черт, как больно.
Лилит улыбается. Она знает, ни хера я не сделаю. Поворачиваюсь и ухожу. Молча.
Я проиграл. Нет, я не захотел выиграть.


Депрессия.

Все знают, что это такое. Когда жизнь теряет смысл. Нет больше ни радости, ни злобы, ни горя. Все пофиг. Боль уже ушла, оставив позади огромную зияющую рану в груди, и эта рана не спешит затягиваться. Тянет, царапает взвинченные нервы.
Снова начинаю пить и трахаться. У меня не было секса целых шесть лет. Вообще никакого. Теперь я веду себя, как прежний Дин – жадный, ненасытный потаскун. Знакомлюсь в барах с девицами, привожу их к себе в номер и трахаю. О том, чтобы привести парня, даже не думаю. Я не педик какой-нибудь, я просто…Просто. Блядь, я просто люблю Сэма! Или любил? Нет, все еще люблю.
Секс чисто механический. Простые, естественные движения. Ноль эмоций. С моей стороны. Вбиваюсь во влажное от ласк, растянутое моим членом тело, а перед глазами пробегают дурацкие, пошлые картинки. Сэм и Лилит. Она держит его за поводок. Цепь звенит. Он трахает ее. Ему нравится. Лилит – его госпожа. Его жена, блядь, супруга!
Мой. Ты мой, Сэм. И никакая Лилит, или кто бы это не был, этого не изменит!
Каждый раз все заканчивается одинаково. Девица быстро одевается, бормоча себе что-то под нос, и сваливает в неизвестном направлении. А я перезжаю в другой город, другой мотель. В другую жизнь под другими документами.
Несколько лет подряд я кочую. Работы кругом до хрена: суккубы, оборотни, злые призраки. С безразличным видом прохожу мимо. Не могу работать один. Нет, я не могу работать не с Сэмом.
Как-то вечером, кажется, в день моего рождения, уже не помню точно, я напиваюсь в усмерть и заваливаюсь в номер. Один. Вспоминаю тот последний год, и как мы с Сэмом…
Мне снова плохо. Временами это настолько невыносимо, что хочется просто упасть и сдохнуть.
Посреди ночи меня будит звонок. Бобби. Бедный старик. У него нет никого, кроме нас. Сначал папа, потом Сэм, теперь вот я...
- Привет, Бобби, - пытаюсь говорить спокойно, но горло душит комок.
- Дин, - тяжелый вздох. - Наверное, я уже не раз говорил, но повторюсь. Перестань гробить себя, сынок. Ты нам нужен.
- Нам? - Горько усмехаюсь. - Кому это “вам”, Бобби? Кому я вообще нахрен нужен?!
- Мне и Сэму. Думаешь, твоему брату понравится, когда он вернется и увидит вместо своего брата спившегося идиота? - Не выдерживает Сингер.
- Сэм не вернется! - Рявкаю в трубку и швыряю ее на кровать.


Смирение

Последняя стадия самая тяжелая. Самая жестокая. Я хватаюсь за соломинку, все еще верю, все еще надеюсь, что когда-нибудь… Случится гребаное чудо, и я увижу Сэма. Но после того как я сам выкрикнул эти слова...
Сэм не вернется. Смиренно принимаю правду. Я больше никогда его не увижу.
У меня есть выбор – либо окончательно спиться и сдохнуть в подворотне, захлебнувшись в собственной рвоте, заняв ряды Джонов Доу на цинковых столах морга, либо взять себя в руки и продолжать жить дальше.
В нашей жизни случалось всякое. Мы теряли близких, друзей, мы впадали в уныние и делали ошибки, но мы никогда не сдавались.
Я Дин Винчестер. И я выбираю жизнь. Хотя бы ради уважения к Сэму, который добровольно пошел на такое.
Я еду в Чикаго. Сам не знаю, почему выбрал именно ее. Сара Блэйк – первая любовь Сэма после Джессики. Наивная, светлая. Почти прозрачная, как слеза.
Теперь она Сара Блэйк Монро – жена антиквара Пола Монро.
Стучусь в дверь. Девушка узнает меня сразу. Обнимаю ее и рассказываю все.


**

Звонки на мобильный – это для меня теперь сигнал тревоги или дурных новостей. Практика последних десяти лет. Беру трубку.
- Он ждет тебя. Там, где все началось.
Слушая короткие гудки, хватаю куртку и несусь к Импале. Уже в машине меня начинает душить истеричный смех. Будто чувствовал, знал. Иначе, как объяснить, что именно сегодня я остановился в соседнем городе, и до нужного места мне меньше часа езды?


Приезжаю в Гринвуд. Паркую машину у крыльца, захожу на всякий случай в бар, а потом выхожу на перекресток. Жду. Его нет. Сэма здесь нет. Чья-то глупая, извращенная шутка. И зачем только я, идиот недоделанный, поверил? Зачем поперся сюда среди….
Гневная тирада обрывается на полуслове, когда замечаю вдалеке знакомый силуэт. Тень шевелится, становится больше, отчетливей. Я замираю.
Он совсем не изменился. Разве что стал немного… меньше.
Сэм стоит в нескольких шагах от меня. На нем клетчатая рубашка и джинсы, те самые, в которых я его видел в последний раз. Даже пыль на ботинках лежит ровным слоем.
Он смотрит на меня, растерянным, немного обиженным взглядом.
Делаю шаг навстречу, на секунду позабыв, как это – дышать.

**

Он изменился. Дину теперь почти сорок. Виски затронула едва заметная седина, на лбу пролегли мелкие морщины, а в глазах нет былого огня.
Меня трясет от волнения. Я смотрю на Дина и понимаю – оно того стоило. Все это. Все, через что мне пришлось пройти. И даже больше. Я бы остался там навсегда, лишь бы с ним все было в порядке.
Губы дрожат, во рту сухо, а глаза щиплет от невыплаканных слез. Хочу что-то сказать, выговорить хотя бы его имя, но издаю жалкий сип.
Лицо Дина стремительно меняется: морщины разглаживаются, глаза оживают. Но он все еще молчит. Присматривается ко мне. До меня доходит причина его колебаний. Дин неуверен, что я – это я. Не демон, не еще что-то. И ему тоже страшно.
Под кожей жжет так, что хочется разорвать грудную клетку и плеснуть ледяной воды на горящие внутренности. Нервно сглатываю.
- Дин…
Дышать становится намного легче, когда вижу, как он реагирует. Глаза Дина блестят в лунном свете. Во взгляде теплота и облегчение.
Подхожу к нему и крепко сжимаю в своих объятиях, до боли стискиваю. Утыкаюсь лицом в его плечо и мну в пальцах воротник его любимой кожаной куртки.


Все сомнения отпадают разом, когда Сэм обнимает меня. Притягиваю его к себе, зарываюсь лицом в его волосы. Они мягкие и шелковистые с легким запахом дыма.
Прижимаю к себе еще сильнее и чувствую, как Сэм дрожит. Заглядываю ему в лицо. Глаза, серо-зеленые, чуть блеклые, полны слез. Губы шевелятся, едва заметно, беззвучно.
- Я думал…
- Пошли, - поддерживаю его за плечи и веду к Импале. Сэм падает на переднее сидение и тянет руку к магнитофону. Темноту ночи разрывает Def Leppard. Лицо Сэма озаряет блаженная, глупая улыбка. И это настолько не вяжется с моим Сэмом, что внутри меня начинает зреть истерика. Сэм тащится от рока! Пиздец!
Сажусь за руль, выезжаю на дорогу. Сэм сидит неподвижно, смотрит куда-то вниз и молчит. Блядь. Боюсь даже себе представить, что с ним сделала эта уебищная сука.


Мы едем молча. Мне стыдно за то, что чуть не сорвался. А, может, стоит гордиться этим? Десять лет в аду. То еще удовольствие.
Импала довольно урчит, Дин рядом, а на весь салон гремит рок. Чувствую себя… дома.
Приезжаем в какой-то мотель. Дин быстро снимает один номер с двумя кроватями. Все, как обычно. Как было раньше.


Открываю дверь и взглядом предлагаю Сэму войти. Он кивает и проходит внутрь. Захожу следом, закрывая за собой дверь. Номер обычный: две кровати, телевизор, в углу стоит страшноватого вида холодильник. Ванная маленькая, там едва можно развернуться. Бросаю сумку на кровать, и тут до меня, наконец, доходит. Снова номер с двумя кроватями. Я больше не один. Смотрю на Сэма. Он подозрительно молчит, только губу кусает и отводит глаза. А потом вдруг начинает раздеваться.


В номере ко мне возвращаются почти забытые воспоминания.
Мне шестнадцать. Мы с папой и Дином застреваем в Орегоне. Охота заканчивается вполне успешно, ведьма мертва, и маленький городок может теперь спать спокойно. Импала ломается на полпути в Дакоту. Отец снимает номер в таком же мотеле, только трехместный. А потом исчезает, оставив Дину немного денег.
Жарко. Одежда неприятно липнет к коже, постоянно хочется пить. Дин на улице возится с машиной, а я пытаюсь учиться. Дверь открывается. На пороге грязный, взъерошенный Дин. Он подходит ко мне и проводит испачканным пальцем по моей щеке.
- Что, Сэмми, совсем умаялся?
От него пахнет потом и машинным маслом…

Смотрю на кровать и начинаю раздеваться.


Сэм расстегивает рубашку, снимает футболку. Он сильно похудел, ребра торчат.
Расшнуровывает ботинки. Потом стаскивает джинсы вместе с трусами и ложится на кровать. Смотрит на меня выжидательно, а я даже не знаю, что сказать и как себя вести. Мой взгляд скользит по обнаженному телу, и я чувствую, как мой член напрягается. Десять лет разлуки. Десять лет голода и одиночества. Глаза Сэма чуть прищурены, губа закушена.
- Давай, - тихо произносит он и опускает голову на подушку.
Меня все еще терзают сомнения, но этот голос, это тело… Они просят, жалобно, отчаянно.
Это Сэм. Я не могу ему отказать. Никогда не мог. Этот поганец вьет из меня веревки с самого нашего детства. Снимаю куртку, кладу ее на стул и перехожу к остальной одежде.

Под ногами валяются кучей джинсы, рубашка, рядом стоят ботинки. Иду к кровати. Залезаю на нее, внимательно наблюдая за Сэмом. В его глазах появляется знакомый дерзкий блеск, но сразу же исчезает. Уже ни о чем не думая, притягиваю его к себе за затылок и целую, глубоко, жадно, словно обезумев. Проталкиваюсь внутрь, вылизываю рот, провожу языком по зубам. Сэм отвечает, так же напористо, ненасытно. Толкаю его в грудь и нависаю сверху, не прерывая поцелуй. Перед помутневшими от страсти глазами мелькают, словно слайдшоу, прошедшие десять лет. Десять лет отчаяния, тоски, невыносимой, раздирающей на части боли. За секунду все это дерьмо стирается, и мне кажется, что сейчас все то же двадцать четвертое мая, и сегодня в полночь за мной придут адские псы. Будто и не было десяти лет пьянства и уничтожения самого себя. Наверное, все это мне приснилось.
Разрываю поцелуй, чтобы отдышаться. Руки скользят по любимому телу, изучая, узнавая заново. Рука сама тянется вниз, обхватывает полувозбужденный член, чуть сжимая. Сэм стонет, и мне кажется, что я сейчас кончу от одного только этого звука. Вдавливаю его в матрац, коленом раздвигаю ноги. Сэм смотрит на меня с такой любовью и нежностью, что мне напрочь срывает крышу. Трусь возбужденным членом об его бедро, вырывая из него все новые, более громкие стоны. Скольжу вниз по его телу, прокладываю дорожку из поцелуев от его груди до живота. А потом вбираю в рот член и обхватываю руками его бедра, чтобы не дергался. За считанные секунды заставляю Сэма кончить и тянусь перемазанными в сперме губами к его рту. Меня пугает, что он ничего не говорит, но я стараюсь не думать о причинах. Потом.
Не знаю, что на меня находит, но я вдруг вцепляюсь зубами в его кожу, около ключицы, оставляя свою метку. Вспоминаю тронный зал, Лилит и зеленоглазую, белокурую девочку. Мною движет ревность.
Видимо, Сэм это понимает. В его глазах появляются грусть и отчуждение, всего на секунду я вижу, как сильно его поломали.
- Дин, скажи, - вдруг просит он, и меня уже колотит. Впиваюсь в его губы страстным поцелуем и выдыхаю в рот.
- Мой, Сэмми. Мой.
- Твой, - вторит мне Сэм, отвечая на поцелуй. Сплетает пальцы у меня на затылке, тянет на себя, обхватывая меня ногами за бедра. Мой изнывающий член трется об его задницу, мои губы терзают его рот, а пальцы стягивают волосы.
Я не хочу останавливаться, поэтому смотрю на Сэма с надеждой, жду хотя бы согласного кивка. Он тихо шепчет.
- Возьми меня… пожалуйста, Дин, ты должен… - опускает ноги, раскрывается мне навстречу.
За все эти годы я научился понимать его почти без слов. Сэм просит, нет, он умоляет, потому что хочет забыть ее и все, что было.
И этого для меня достаточно.
Мы оба любим грубый секс, во всяком случае, любили. Я не осмеливаюсь спросить Сэма, что с ним случилось за десять лет, и включают ли эти самые десять лет… чужой член в его заднице. Поэтому щедро слюнявлю пальцы и толкаюсь сразу двумя в узкое отверстие. Я ничуть не жалею о сделанном выборе, потому что сразу становится понятно, что за все это время у Сэма никого не было. Преодолевая сопротивление мышц, погружаюсь глубже и начинаю двигать рукой, растягивая вход.
Внезапно Сэм перехватывает мою руку и влажными, припухшими от поцелуев губами шепчет.
- Сделай мне больно, Дин. Я должен… хочу… чувствовать… пожалуйста…
Вздрагиваю. Он почти дословно повторяет мою просьбу десятилетней давности. Сомневаюсь, но если Сэм просит… Смазываю член слюной, раздвигаю руками ягодицы и начинаю проталкиваться в сжатое отверстие.
Совершенно очевидно, что Сэму больно. Он тихо рычит, сгребая пальцами простыню, и сдавливает меня так сильно, что больно становится мне. Думаю остановиться, но он смотрит на меня с упреком, а в глазах стоят слезы.
- Не смей останавливаться, Дин, не смей, - и насаживает меня сам, сразу, резко, до конца.
Оказавшись в горячей тесноте, замираю и жду, пока Сэм хоть немного привыкнет. Ощущения такие яркие, как было в самый первый раз, в далекие двадцать лет. Только тогда я был весь в машинном масле, а Сэм… Сэм еще был мелким.
- Двигайся, - шипит Сэм, кусая в кровь губы, и я не смею ему перечить. Закидываю его ноги себе на плечи и начинаю толкаться. Сначала медленно, потом быстрее. Замечаю на его щиколотке след, то ли от ремня, то ли еще от чего-то, о чем не хочу знать.
Сэм стонет, теперь уже от удовольствия. Выгибается так, что его тело принимает меня целиком, под нужным углом. Склоняюсь, вслепую нахожу его губы. Поцелуй со вкусом спермы, слюны и крови. Обхватываю рукой его член и начинаю дрочить, одновременно делая резкие, ритмичные толчки.
Сэм кончает с громким, хриплым стоном. Вцепляется ногтями в мои плечи и сдирает в кровь кожу. Рычу от боли, смешанной с наслаждением, и сразу достигаю оргазма, заливая его изнутри теплой спермой. Опустошенный и счастливый, падаю ему на грудь. Мы лежим так где-то минуту, влажные от пота и липкие от спермы. Поднимаю голову, смотрю на Сэма взглядом влюбленного идиота и вдруг спрашиваю.
- Ты ведь останешься?
Сэм открывает глаза, в глубине которых плещутся знакомые хитрые огоньки, улыбается.
- Останусь.
Тянусь к его губам, целую, мокро и жадно. Подминаю Сэма под себя, шепчу в губы.
- Мой, Сэмми.
Сэм подставляется под поцелуи и выдыхает.
- Твой, только твой.
Завтра мы вместе спустимся в ад. Убьем Лилит и девочку, скорее всего, тоже. Но это будет завтра. А в настоящий момент важно только то, что происходит здесь и сейчас.


Конец

@темы: Сэм, винцест, Дин, слеш, фанфикшн

Comments

[Lunna_]

мне понравилось))))))))спасибо автору